Артиллерийские и торпедные стрельбы проводились в соотвётствии с Правилами артиллерийской и минной служб, оставшимися но наследству от старого флота. Одиночную подготовку на якоре корабли проводили на Большом и Ма­лом Кронштадтских рейдах. Практические выходы в мо­ре не только одиночных кораблей, но и небольших групп стали обычным явлением. Во второй половине лета кораб­ли все чаще выходили в Лужскую губу, которая постепен­но начала осваиваться как маневренная база. Тральщики сначала продолжали работу по очищению от мин всей сети фарватеров, а затем приступили к ликвидации минных за­граждений в восточной части Финского налива.

   Осенью 1923 года флот снова вышел на маневры, целью которых в этот раз была проверка его готовности к актив­ным операциям по поддержке приморского фланга войск Красной Армии с высадкой морского десанта.

   К весне 1924 года, т. е. почти через три года после ис­торического постановления X съезда партии о восстанов­лении Красного Флота, Морские силы Балтийского моря в своем боевом составе уже имели: линейный корабль «Ма­рат», крейсер «Аврора», учебный корабль «Комсомолец», восемь эскадренных миноносцев типа «Новик», два уголь­ных миноносца типа «Железняков», девять подводных лодок типа «Барс», две канонерские лодки, четыре минных за­градителя, четыре миноносца-тральщика, восемь тральщи­ков, два сторожевых корабля, посыльное судно «Кречет» и около двадцати вспомогательных судов. Кроме того, шла работа по введению в строй линейного корабля «Париж­ская коммуна» и уже начинали планировать восстановление линейного корабля «Гангут» («Октябрьская револю­ция»).

Состав флота к 1924 году (фактический, а не списоч­ный), его организация, состояние дисциплины на кораблях и в частях, достигнутый уровень боевой подготовки свиде­тельствовали о том, что трехлетнее пребывание М. В. Вик­торова в должности наморси Балтийского моря было пло­дотворным.

Весной 1924 года М. В. Викторов переведен на долж­ность начальника Морских сил Черного моря. Снова встре­тились с Михаилом Владимировичем балтийцы через два года, когда он вернулся на прежнюю должность. В строю к этому времени уже были три линейных корабля, и они составили довольно мощную основу боевого ядра флота.

Командование М. В. Викторова флотом в 1926—1932 го­дах охватило как бы два этапа истории его развития: пер­вый (1926—1928) — завершение восстановительного перио­да, второй (1929—1932) — начало этапа строительства но­вого флота, в наибольшей мере отвечавшего во всех отно­шениях требованиям того времени.

   В 1926—1928 годах обычным явлением стали длитель­ные походы в составе соединений и всего флота в целом, артиллерийские стрельбы на больших дистанциях, совмест­ные эволюции линейных кораблей и эскадренных минонос­цев с использованием только радиосвязи. Эскадренные ми­ноносцы четко выполняли маневр прорезания строя линей­ных кораблей, шедших в кильватерной колонне со скоро­стью до 16 узлов, который считался редкостным упражне­нием в старом флоте. Значительно усложнились тактиче­ские учения и маневры. Так, тема маневров, состоявшихся осенью 1929 года, была «Прорыв блокады противника и встречный бой с ним в устье Финского залива») район их проведения охватывал весь Финский залив, среднюю и юж­ную часть Балтийского моря (до острова Рюген).

Можно без преувеличения сказать, что огневая и так­тическая подготовка флота к 1929 году была по своему уровню значительно выше, чем подготовка старого Балтий­ского флота в его лучшие годы — перед началом первой мировой войны. Это являлось значительным достижением всего личного состава, свидетельствовало о большой работе и приобретенном опыте командно-политического состава, флагманов основных соединений: дивизии линейных ко­раблей — С. П. Ставицкого, бригады эскадренных минонос­цев — Г. Г. Виноградского и, конечно, говорило об умелом и энергичном руководстве командующего — М. В. Вик­торова.

   С началом работы по восстановлению Красного Флота стала ощущаться острая необходимость в формировании оперативно-тактических взглядов, отвечавших новым зада­чам и новым условиям. Однако кадры, способные создать такую теорию, еще не были подготовлены. Поэтому авто­ритетами в области военно-морского искусства продолжа­ли оставаться специалисты старшего поколения, практи­чески ограничившие свой научный рост опытом, получен­ным до 1917 года, и не сумевшие оценить значения рост­ков нового, выявившихся в последнем периоде первой мировой и в гражданской войнах. Задачи Рабоче-Крестьян-ского Красного Флота, из года в год наращивавшего свой боевой потенциал, не всеми специалистами старшего поко­ления представлялись достаточно ясно.

Разработанные в 1919 году наставления по боевой дея­тельности флота представляли собой документы, повторяв­шие аналогичные докумепты старого флота или в лучшем случае отражавшие опыт начального этапа закончившейся мировой войны.

   В 1922 году в связи о развертыванием боевой подготов­ки на Балтике стала ощущаться потребность в документе, регламентирующем современные способы ведения основных видов боевых действий на море с учетом задач и возмож­ностей флота. В 1924 году Морской штаб Республики раз­работал первый проект Боевого устава. Однако он был по­строен опять-таки на материалах, оставшихся от старого флота. Этот проект в течение 1925—1928 годов перерабаты­вался четыре раза, и каждый раз неудачно. Тем временем сначала в Морских силах Балтийского, а затем и Черного моря, на Основе опыта боевой подготовки постепенно фор­мировались новые способы действий в рамках задач, стояв­ших перед ними.

Таким образом, Морские силы Балтийского моря, рас­полагавшие к тому времени наиболее полноценным соста­вом сил, представляли собою своеобразную лабораторию, в которой практически формировались современные для того периода оперативно-тактические взгляды. Это, конечно, не исключало большой работы по формированию теоретических взглядов в Управлении Военно-Морских Сил РККА — ор­ганизации, созданной в 1926 году вместо Морского штаба Республики, и в Военно-морской академии.