Началось же все в детские годы. На смену игрушкам пришли потешные военные игры, настоящие походы и сражения.
Еще с первым своим учителем, Никитой Зотовым, юный и любознательный царевич пристрастился к книжкам с «кунштами», в том числе к историческим сочинениям, вероятно, летописям и хронографам, украшенным миниатюрами. Придворные художники из кремлевской Оружейной палаты по указанию матушки Натальи Кирилловны красками, золотом нарисовали для Петра города, здания, корабли, сражения, оружие, солдат. Эти «потешные тетради» с историями и сказками мальчик рассматривал с интересом и увлечением. Когда он утомлялся, Зотов сам показывал ему рисунки, рассказывал о прошлом Отечества, славных деяниях предков, о Владимире I Святом, Александре Невском, Дмитрии Донском, Иване Грозном, о примечательных и важных событиях во время правления отца царевича, Алексея Михайловича.
В годы правления регентши царевны Софьи Алексеевны, умной и честолюбивой дочери царя Алексея от первой жены М. И. Милославской, Петр и его мать Н. К. Нарышкина, вторая жена Алексея Михайловича, никакой роли в политических делах не играли. Более того, оказались в своего рода ссылке в селе Преображенском, которое стало резиденцией двора опальной царицы-вдовы и ее сына, К нему в Преображен-ское из кремлевских хранилищ часто доставляли пистоли, пищали и другое оружие, барабаны и прочие воинские изделия, припасы (свинец, порох), знамена. Непоседливый и неугомонный, пылкий и деятельный, царь переезжал из Преображенского в Воробьево, оттуда  в Коломенское, бывал то в Троице, то в Савво-Сторо-жевском монастыре под Звенигородом. За ним возили его оружейную казну. Заинтересовался он какой-то «книгой огнестрельной», и ее присылали из Оружейной палаты Московского Кремля.
Показывался он иногда и в самом Кремле, участвовал, например, в посольских церемониях. Поражал иностранцев живостью и непоседливостью.

 1 апреля Карл с армией, стоявшей на зимних квартирах в районе Ромен и Гадяча, покинул их и подошел к Полтаве. Решил штурмовать — опять Мазепа нашептал, что с ее взятием Украина перейдет под его высокую руку. Из Полтавы шли дороги на юг, к Крыму. А с ханом и султаном король как раз в это время вел переговоры о совместных действиях против России.
Русские силы стояли в Сумах. В окрестных городах располагались русские же гарнизоны. Попытки шведов перейти через реки Псел и Ворсклу были отбиты. Их беспокоили непрерывные нападения русской кавалерии, донимала нехватка съестных припасов, фуража. Их ряды опустошали потери в стычках, морозы, голод, болезни. Штурмуя маленький город Веприк с его полу-торатысячным гарнизоном и несколькими сотнями казаков, Карл потерял тысячу двести человек убитыми и ранеными. Петр перевел свои силы в Ахтырку, чтобы преградить Карлу дорогу на Белгород, Харьков и далее на Москву.
    Царь продолжал следить за Турцией, где посол Толстой по-прежнему делал все возможное и невозможное, чтобы предотвратить нежелательное для России развитие событий. Царь не забывал и о строительстве флота в Воронеже, которое неукоснительно продолжалось. Находясь первые полтора месяца 1709 года в Сумах, он, помимо дел, связанных с печатанием книг, проведением губернской реформы, подавлением народных восстаний в ряде районов страны, заботился о том, чтобы не пропустить Карла с армией за Днепр, где он мог соединиться с войсками Крассау и Лещинского. Затем, в феврале, перебрался в Воронеж. Два месяца руководил сооружением кораблей, обучал мастеров конопатить суда, делать «добрые смолы». Узнав о недостатке в припасах, на Ивановском заводе две недели вместе с мастерами изготовлял якоря и болты, бомбы и гранаты, мортиры и прочее. Наконец, после трудов праведных на верфи, Петр во главе большой флотилии (241 судно, в том числе 29 крупных военных кораблей) поплыл вниз по Дону к Азову. Об этом скоро узнают при дворе султана, и намерения начать войну с Россией тают, словно дымка морская...

Беспокоили заботы, связанные с Турцией и Польшей, Великим союзом и собственными союзниками. При султанском дворе продолжали интриги Дезальер, Карл и его агенты. Они доказывали султану, что на Пруте можно было легко пленить царя и его армию. Карл всем надоел, и визирь в ответ на представления Шафирова не скрывал: «Я бы желал, чтобы его (Карла.— Авт.) черт взял, потому что вижу теперь, что он только именем король, а ума в нем ничего нет и как самый скот; буду стараться, чтобы его куда-нибудь отпустить».