Дальше киевский князь стремительно пошел войной против племенного объединения радимичей. Летопись датирует поход 984 годом, и в данном случае есть основания доверять вообще-то условной хронологии «Повести временних лет» за X век: необходимость объединения восточнославянских племен в составе Киевской Руси была неотложной, что нуждалось в скорых и энергичных мероприятиях. Нестор, конечно, сухо и коротко извещая о присоединении в Киев племенных объединений, в этот раз переповив красочный и остроумный народный перевод о подчинении князем западного союза племен: «Пошел Владимир на радимичей. Был у него воевода Волчий Хвост; и послал Владимир Волчьего Хвоста впереди себя, и встретил тот радимичей на реке Пищани и победил их. От того и дразнят русичи радимичей: «Пищанци — от Волчьего Хвоста бегают». В этом внешне легендарном переводе отбито, пусть в причудливом виде, напряженную государственную деятельность Владимира Святославича в первые годы княжения. Ведь радимичи были действительно включены тогда в состав Руси. Вспомним, что у Святослава был воевода Волк, —чи не его сын служил Владимиру. Отзвук приведенного перевода вплоть до середины XIX века жил в народе, правда, в очень измененном виде. Историк и фольклорист XIX века М. И. Костомаров записал из народных уст удивительную весеннюю песню, в которой были такие слова:

«Пищане, Пищанино, По березе ходило... Шел волк мимо девушек, Всем девушкам шапку снял».

Во второй половине XIX век настоящее содержание того пра-древнего переводу о подчинении радимичей Володимиром был уже безнадежно потерянный, в народной памяти остались лишь название реки Пищани и волк...

На месте битвы войска радимичей с отрядом Волчьего Хвоста археологи обнаружили захоронение дружинника. Они считают его радимичем. В могиле найден панцирь, нож и боевая сикира. Эта находка свидетельствует, что в радимицкому, тогда еще племенном обществе уже выделилась прослойка дружыны, а воины были хорошо вооруженные.

Беспокойство об укреплении западных рубежей страны, объединения тамошних союзов племен с другими в составе Руси не покидало Владимира. Под 992 годом Нестор извещает о еще одном походе — на хорватов. Но он диктовался еще и целями общеевропейской политики киевского князя. Западные источники свидетельствуют: в том году польский король Болеслав Храбрый не смог помочь германскому императору Оттону, своему союзнику — был занят большой войной с Русью. Обеспечение границ государства на западе было достигнуто также присоединением, пусть и временным, в Русь территории ятвягив.

Все перечисленные мероприятия Владимир Святославич здийсню¬вав во главе войска, которое состояло из его жены и, возможно, жен ближних бояр. На это указывает та скорость, с которой проводились такие походы. Действительно, сразу же после подчинения радимичей на западе князь рушает на тысячу верст к востоку, к земле болгар Волги. Туда позвала его потребность укрепления восточных границ государства. Этот далекий и опасный поход поражает размахом и четкостью организации. Под 985 годом Нестор повествует: «Пошел Владимир на болгар в ладяьх с дядей своим Добринею, а торкив привел берегом на конях; и победил болгар». Молвил Добриня Владимиру: «Осмотрел пленных колодников ; все они в сапогах. Этим дани нам не давать, - пойдем, поищем себе лапотников». И заключил Владимир мир с болгарами, и присягу принесли друг другу, и молвили болгары: «Тогда не будет между нами миру, когда камень станет плавать, а хмель тонуть». И вернулся Владимир к Киеву». Долгое время ученые спорили по поводу того, на каких именно болгар ходил тогда князь: Волге или дунайской. Авторитетный руске источник, более старо от Несторовой «Повести временних лет» на полвека «Память и похвала князю Владимиру» киевского церковного писателя Иакова Мниха свидетельствует, что против киевского обладателя выступали «серебряные», то есть болгары Камы. А Кама — притока Волги. Выходит, таки на Волге.

Бросается в глаза выразительное фольклорное оформление летописного рассказа о болгарской кампании Владимира Святославича. Но в основе ее действительное историческое событие. На длительное время болгары стали союзниками Руси. А летописный перевод поострил из князя и его ближнего воеводы, которые оказались несостоятельным удерживать в повиновении и обложить данью воинственных (потому что сапоги — один из признаков воина) и зажиточных людей. Князья и их дружинники, за убеждениям  народного пересказчика, были в силе эксплуатировать лишь покорных бедняков.

Подобно своему отцу, Владимир был образцовым князем жены. По крайней мере таким изображает его летопись. Таким выступает он и в былинах. Князь берег и лелеял жену. Вот как повествует об этом Нестор. Однажды дружинники принялись сетовать на князя, молвив: «Горе председателям нашим: дал он нам есть деревянными ложками, а не серебряными». Услышав об этом, Владимир велел выковать серебряные ложки, сказав так: «Серебром и золотом не найденыша себе жены, а с женой получу и серебро и золото, как мой дед и отец мой с женой доискались золота и серебра». Скорее всего князь не поставлял ратников серебряными ложками. Летописец таким способом подчеркивает, что Владимир — образцовый обладатель, герой эпоса жены, который более всего ценит свой боевой отряд. Завершая этот сюжет, народный пересказчик, чьим произведением воспользовался Нестор, поучительно заметил: «Ведь Владимир любил жену и с ней советовался об укладе страны и о войне, и о законах страны». В действительности же времена, когда князь во всем советовался с женой, давно минули. Наступили новые сутки, и Владимир опирался на новых советников — ближних бояр, которые в будущем обзавелись землями и другими богатствами, стали большими господами.