Никоновский летописец XVI века откуда-то знает, что Ольга разгневалась  на Малушу и выслала ее к селу Будутине, где у прежней ключницы родился сын Влодимир. Княгиня была недовольна любовью ее сына Святослава к ключнице, даже такой, которая походила из древлянского княжеского рода. Как бы то ни было, Володи¬мир не принадлежал к числу брачных детей Святослава. Он был бастардом, незаконным потомком и, следует думать, остро переживал это, что дало о себе знать уже в первых самостоятельных шагах Владимира как политика.

    Взятый на княжение Новгородом только потому, что законные сыновья Святослава презрели стол затерянного в лесных чащах и болотах Новгорода, Владимир, по-видимому, чувствовал себя оскорбленным — княжеским наместником на севере Руси стал словно из милости. Но что он мог сделать в свои малые годы? От его имени в Новгороде еще целые семь лет правил дядя Добриня, воспетый в былинах киевского цикла как большой богатырь Русской земли Добриня Никитич. Он был действительно одним из самых победоносных русских рыцарей. Кто знает, как бы сложилась последующая судьба княжича, если бы не междоусобие, которое вспыхнуло в Южной Руси между его братьями, — Ярополком и Олегом.

   Идя в последний свой поход против Византии, Святослав провел на Руси реформу управления. Он назначил своим наместником в Киеве старшего сына Ярополка, младшего же, — Олега «посадил» в главном тогда городе Древлянской земли, Овручи: вероятно, там было беспокойно, древлянска племенная верхушка так и не смирилась с подавлением восстания 945 года княгиней Ольгой. Владимир же остался в Новгороде.

   Гибель Святослава на днепровских порогах весной в 972 году возмутила политическую жизнь на Руси. Общественное мнение совсем не считало Ярополка, как его отца, всерусским князем. Главное же — младший брат Олег чувствовал себя независимым от киевского наместника, который после смерти Святослава логично стал большим князем. Дело быстро шло к столкновению между братьями, и она произошла 977 года, когда Ярополк с женой пошел войной на Олега, в древлянску землю. «И в битве победил Ярополк Олега, - грустно рассказывает Нестор.— Олег же со своими воинами побежал к городу, который зовется Овруч, а через ров к городским воротам был переброшен мост, и люди, зъюрмившись на нем, сталкивали друг друга вниз.

   И столкнули Олега с моста в ров». Так погиб младший сын Святослава. «Когда Владимир в Новгороде, - ведет дальше Нестор, - услышал, что Ярополк забил Олега, то испугался и убежал за море, и владел один Русской землей». Так в летописи впервые появляется понятие единовластия. Киевская Русь медленно превращалась в раннефеодальную монархию, а ее глава становился относительно единоличным правителем государства. Но летописец несколько поспешил, назвав Ярополка единовластным князем. Внебрачный сын Святослава и не думал составлять оружию. Зря Нестор написал о нем: «испугался».

   Всем своей жизнью Владимир довел, что никогда и никого не боялся. Просто князю была присущая рассудительность и и мудрая осторожность, без которой невозможен настоящий государственный деятель и полководец. Как раз этих качеств и не хватало воспалительному Олегу древлянскому.

Быстро по тому, в 978 году, Владимир вернулся из Скандинавии к Новгороду, наняв «за морем» варяжских воинов, и выгнал чиновников Ярополка, веля им передать своему своему повелителю: «Владимир идет на тебя, готовься с ним драться!» Как видим, в этом молодой князь подражал рыцарству знаменитого отца.

   Человек в свое время, киевский летописец начала XII века объясняет причину столкновения Владимира с Ярополком только соперничеством за польскую княжну Рогнеду. Однако то была разве что внешняя сторона дела. Полоцке, до тех пор независимое от Киева, княжество было достаточно большим козырем в большой политической игре, что ее начали Владимир из Ярополком. От того, кого поддержит тамошний князь Рогволод, могла зависеть судьба киевского «золотого стола», как называли великокняжеский престол древнерусские книжники. Естественно, что союзные отношения из Рогволодом брать желали закрепить популярной в раннем средневековье печатью — браком с его дочерью. Повидимому, частично понимал это и Нестор, когда навел в «Повести» фольклорный перевод: «И послал Владимир к Рогволоду в Полоцк сказать: «Хочу дочь твою взять в женщины». Тот же спросил у дочери своей: «Хочешь ли за Владимира?» Она же ответила: «Не хочу разуть сына рабыни, но хочу за Ярополка».

То был страшной силы удар по самолюбию Владимира, который и без того остро переживал свое внебрачное происхождение, потому что знатность рождения весила в те далекие времена очень много. Однако, на наш взгляд, в решении судьбы дочки Рогволод руководствовался трезвыми политическими расчетами. Он поддержал Ярополка потому, что тот «сидел» в Киеве и мог распоряжаться силами почти всего государства, а Владимир мог опереться лишь на немногочисленных заморских наемников и на новгородское ополчение.

   Положение Владимира было крайне затруднительным, и князь принимает смелое, рискованное, но единственно верное решение. С наскоро собранным войском он осуществляет молниеносный рейд на Полоцк. «А в это время, - повествует Нестор, - собирались уже вести Рогнеду за Ярополка. И напал Владимир на Полоцк, и убил Рогволода и его двух сыновей, а дочь его взял в женщины». Так полоцкий князь был выведен из игры,

а его боевая дружина влилась в Володимировское войско.

Поход Владимира на Полоцк приобрел широкого огласку на Руси. Недаром суздальский летописец вспоминает о нем под 1128 годом, повторяя рассказ «Повести временних лет» о сватовстве Владимира к Рогнеди, продолжая и дополняя ее новыми подробностями. Оказывается, тогда Владимир был настолько юным, что от его имени к полоцкой княжне сватался Добриня.