Однако в дальнейшем союзники действовали плохо, несогласованно. Петра угнетало, что король Дании не присылает обещанную артиллерию под осажденные крепости, а без нее овладеть ими невозможно. Поэтому он планирует отвести войска из Померании, чтобы защитить свою страну от возможного вторжения шведов через замерзший залив. Август грозил в этом случае отозвать свои войска. Петру и его помощникам удалось устроить компромисс, и в Померании остался шеститысячный датский корпус. Однако оба короля за спиной царя вели переговоры о сепаратном мире. В июне он прибыл в Померанию, встретился с Августом, и снова повторилось то, что не раз уже бывало: Петр делает вид, что не знает о новых махинациях короля,  а тот  изворачивается и лжет. Они обсудили планы совместных действий. Петр, прибыв под Штеттин, разочаровался — разногласия между союзниками, отсутствие орудий (а они так и не прибыли из Дании) не дают возможности овладеть городом. Его переговоры с датским вице-адмиралом, письмо к его суверену не дали результатов. Царь очень печален, недоволен результатами встречи с вице-адмиралом: «Зело, зело жаль, что время проходит в сих спорах».

    В письме к королю упрекает: «Я сам сюда прибыл, не щадя здоровья своего, ради общих интересов. Войско мое стоит праздно, так как обещанной артиллерии нет». «Ежели сего моего прошения исполнить не изволите, то я пред Вами и всем светом оправдываться могу, что сия кампания не от меня опровергнута».

    В сердцах Петр заявил, что выведет свои войска из Померании. Потом успокоился: как-никак, но войну со Швецией доводить до конца надо; что ж делать, если имеешь таких союзников. Снова написал в Копенгаген. Излагая королю план военных действий, уверяет его: «Мне ни в том, ни в другом месте собственного интереса нет: но что здесь делаю, то для Вашего величества делаю».

Но все равно орудий из Дании нет, войска бесплодно топчутся на месте. Петру ясно, что России опять нужно полагаться на свои силы, и он скоро сделает для этого все, что нужно, а пока едет в Карлсбад полечиться на водах. Он скрывает раздражение, недовольство союзниками — какие бы ни были они, но ведь нужны. Меншикова, который под Штеттином наговорил ему, несомненно, немало нелестного в адрес датчан, он успокаивает, остужает: «С датским двором, как возможно, ласкою поступать, ибо хотя и правду станешь говорить без уклонности,— на зло примут». «Правда, зело их поступки неладны, да что ж делать, а раздражать их ненадобно для шведов, а наипаче на море. Ежели б мы имели довольство на море, то б иное дело; а когда не имеем,— нужда оных флатировать (льстить датчанам.— Авт.); хотя что и противное видеть, чтоб не отогнать».

Царь, давая светлейшему князю уроки дипломатической тонкости и сдержанности, надеялся на датский флот, хотя и о строительстве своего для будущих действий на Балтике тоже не забывал.