В 1927 году по окончании академии Кожанова назнача­ют военно-морским специалистом при полпредстве СССР в Японии. Это, как говорил он шутя, потому, что у него рас­косые глаза и он похож на японца.

После возвращения на Родину в 1930 году Иван Кузь­мич не стремится занять высокий пост, он добивается на­значения помощником командира плавающего корабля. На эсминце «Урицкий» (Балтийский флот) потом долго вспо­минали старпома, ставшего затем командиром корабля. В свободное время за самоваром (да, именно за самоваром, что нередко бывало на эсминцах) собирал он командный состав побеседовать на разные флотские темы. От неболь­ших практических вопросов корабельной службы часто пе­реходили и к важным теоретическим вопросам строительства и использования флота. На Большом Кронштадтском рейде стояли уже крупные корабли, а бригада эсминцев заняла всю Петровскую гавань. На заводах заканчивалось восста­новление кораблей и строились подводные лодки. Было о чем подумать и поговорить.

   В ноябре 1930 года И. К. Кожанов назначается начальником штаба Морских сил Балтийского моря и под руководством опытного моряка М. В. Викторова вникает в жизнь и деятельность флота, обучая командиров соединений и учась сам. Ни одного крупного похода не проходило без уча-стия начальника штаба флота.

Когда летом 1931 года на Черное море прибыл новый командующий флотом И. К. Кожанов, я плавал старпомом на крейсере «Красный Кавказ», а затем командиром крейсера «Червона Украина». Тогда мне и довелось познакомиться с ним.

В начале 30-х годов Морские силы Черноморского флота также заканчивали восстановление и модернизацию кораб­лей, оставшихся от царского флота. Кроме того, и пополни­лись переведенными с Балтики линкором «Парижская ком­муна» и крейсером «Профинтерн». Судостроительная про­мышленность постепенно переходила к строительству бое­вых кораблей и подводных лодок.

   Быстрый рост флота выдвигал новые задачи боевой подготовки. От простых ее видов флот переходил к сложным формам морского боя с одновременным использованием раз­личных классов кораблей, авиации и береговой обороны. Высокая оперативно-тактическая подготовка личного соста­ва становилась обязательным условном, от которого зависе­ло дальнейшее развитие флота. На это и обратил особое вни­мание командующий флотом. Здесь прежде всего и сказа­лись его организаторские способности и исключительная энергия.

   Кстати, в те годы командующий флотом являлся и ко­мандующим эскадрой кораблей — основным соединением флота, что требовало конкретного руководства каждым ко­раблем в отдельности. Иван Кузьмич не раз вспоминал йо­том, как ему пригодился опыт командования эсминцем на Балтийском море. Эскадра стала плавать и маневрировать в любую погоду, и тесный строй ночью был обычным для нее явлением. Как-то корабли, построенные в кильватерную колонну, на больших скоростях занимались перестроением, и только темные силуэты вырисовывались во время поворо­тов эскадры, последовательно или одновременно. И. К. Ко­жанов, стоя на мостике, приказывал командиру флагман­ского корабля делать повороты то вправо, то влево, застав­ляя следующие в кильватер флагману корабли внимательно следить и точно держаться в строю, не ожидая специальных приказов. Это было отступлением от сложившегося порядка в маневрировании и вызвало удивление командира корабля. Тогда командующий объяснил:

   — В боевых условиях нередко придется делать поворо­ты без всяких сигналов, к этому нужно приучать уже сейчас всех командиров. И он привел пример: в Ютландском бою ночью противники вынуждены были маневрировать так бы­стро, что времени для подачи сигналов у них не оставалось.

Разбирая учения или оперативные игры, Иван Кузьмич четко и с предельной ясностью указывал на все допущенные ошибки и давал разумные советы. Это было более 30 лет назад , но отдельные его указания не потеряли своего зна­чения и до сих пор. Командуя еще сравнительно небольшим флотом и устаревшими кораблями, Кожанов умел видеть бу­дущее флота. Но он считал, что люди — самый главный фактор в достижении победы, и поэтому уделял их боевой подготовке особое внимание.

   Мое первое (в роли командира корабля) знакомство с ним произошло в конце 1933 года. Поздно вечером меня вы­звали на крейсер «Червона Украина». В салоне я увидел командующего флотом. Поздоровавшись, он объявил, что назначает меня командиром этого крейсера, и предложил тут же принимать дела, хотя видно было: корабль готовит­ся к походу. Я недоумевал. Но оказалось, в Батуми села на мель канонерская лодка «Красный Аджаристан» и комфлот спешил выйти туда, чтобы руководить спасательными рабо­тами.

   — Вот на походе и постарайтесь освоиться с кораблем,— закончил он разговор.

Крейсер вышел из бухты и лег курсом на Батуми.

   Одиночное плавание корабля, как правило, не требует опеки комфлота, но, возможно, под влиянием происшедшей аварии Кожанов на этот раз безотлучно находился на мо­стике, заставляя командира А. Ф. Леера до мельчайших подробностей докладывать о состоянии крейсера. Я же дол­жен был с пристрастием изучать уровень подготовки корабля и его личного состава. Так продолжалось в течение не­дели, пока мы не вернулись в Севастополь. И не жестокий шторм, в который попал корабль, был причиной такого вни­мательного наблюдения за новым командиром, а то значе­ние, которое комфлота придавал командирам кораблей и ча­стей, и желание знать, на что они способны и какие задачи им можно поручить в боевой обстановке.