Баннер
События пред Турецкой войной
Автор: Administrator   
12.12.2008 11:31
Разногласия между двумя генералами, недостаток сил у горячего Суворова и нежелание столь же честолю­бивого Каменского идти ему навстречу, тем более подчи­ниться ему со своим отрядом, сделали новое наступ­ление на турок невозможным. Посему Суворов, очевид­но, и вел себя на том военном совете уклончиво, мол­чаливо, не желая еще больше обострять отношения с Каменским, как-никак своим командиром. Завистни­ков, недоброжелателей и клеветников у него и так уже было достаточно.
Вскоре он снова уехал в Бухарест лечиться эт лихо­радки, приступы которой доводили его до того, что он не мог ехать на лошади, да и на ногах еле держался.
После строгого объяснения с Румянцевым он получил 30 июня новое назначение— к Салтыкову, «во избежание излишнего в переездах труда». Разрешили ему поехать лечиться в Россию. Но Александр Васильевич остался в Молдавии. А в июле война закончилась — Россия и Турция заключили мир в Кючук-Кайнарджи.
Суворова вскоре откомандировали в распоряжение Панина — главнокомандующего армией, воевавшей про­тив Пугачева. Военная коллегия хотела это сделать еще п конце марта, но Румянцев тогда не согласился: Суворов нужен-де на Дунае. После заключения мира он снял свои возражения. Впрочем, Суворов прибыл в Поволжье уже к концу восстания, когда Пугачева схватили и выдали властям его же сподвижники, казаки-изменники. Предво­дителя движения он застал в Яицком городке, сопро­вождал во главе отряда в Симбирск.
Зимой Суворов принял командование войсками в восемьдесят тысяч человек, которые усмиряли Поволж­ский край. Громил остатки пугачевских отрядов, «без кровопролития, но паче императорским милосердием» прекращал «своими политическими распоряжениями и военными маневрами буйства башкирцев и иных».
В августе 1775 года возвратился в Москву из Сим­бирска, где жил, ввиду кончины отца. Получив годо­вой отпуск, вступил во владение имениями покойного родителя в разных губерниях, всего в них числилось около трех тысяч четырехсот душ обоего пола. Имея свои деньги и отцовские, прикупил (з течение десяти­летия) новые земли и крестьян — всего до полутора тысяч душ. Исправно получал оброк со всех имений. Заботился о благосостоянии крестьян (иначе не пойдут с них доходы), но предпочитал, чтобы пострадав­шим, неимущим помощь шла от «мира» — общины. Сам же, будучи человеком бережливым, экономным, огра­ничивался небольшими и нечастыми пособиями. Столь же практически подходил и к заботе о том, чтобы его крестья­не не оставались (не дай Бог!) безбрачными. Если в его имениях не хватало невест, их привозили из других вотчин или покупали. Приказывал заботиться о детях, не допускать большой смертности. За чадолюбие и мно­гоплодие выдавал награды, небольшие, впрочем. Рекрутов из своих имений поставлять не разрешал — лучше ку­пить их на стороне, а деньги пусть собирают по расклад­ке с крестьян. Сам давал 75 рублей на каждого рек­рута. За непослушание, бездельничанье мог приказать по­сечь крестьянина...
В конце 1776 года Г. А. Потемкин послал его в Крым, ввиду назревавшей там смуты. Местное населе­ние было крайне недовольно ханом Сагиб-Гиреем с его вызывающей и неумной приверженностью к европей­ским обычаям. Мурзы свергли его, избрали нового хана Девлет-Гирея. Турки подстрекали крымцев против рус­ских, подвозили подкрепления. 1 ноября туда вошли два русских корпуса — Прозоровского (двадцать тысяч чело­век)  и графа де Бальмена  (пять тысяч человек). На смену Девлет-Гирею на Кубани готовили Шахин-Гирея, прорусски настроенного.
Суворов получил под свое начало пехоту корпуса Прозоровского, но из-за болезни последнего некоторое время командовал всем корпусом. Особых хлопот не случилось, если не считать «рассеяние одними движе­ниями собравшихся около Карасубазара противных Ша-хин-Гирею-хану партий».
С пехотнымии полками и кавалерийскими эскадрона­ми Суворов "стоял неподалёку от Ак-Мечети, на реке Салгире, для предупреждения возможных вылазок не­покорных крымцев со стороны Бахчисарая. В южном направлении от турок, которые могли высадиться на по­бережье, выставил пост в Алуште, занял горные про­ходы.
Летом 1777 года жил с женой и дочерью в Полтаве, потом, до зимы, в Опошне. Семейная жизнь доставляла не только радости — вспыльчивостью и неуступчивостью Варвара Ивановна не уступала мужу.
К этому времени относится еще одна неприятность, которую пришлось пережить Суворову — ссора с генера­лом Воином Васильевичем Нащокиным. Известный даже по тем временам самодур, Нащокин, по словам Потем­кина, хорошо его знавшего, о самом Боге хотя и гово­рил с уважением, но как о низшем по чину: когда он был генерал-майором, то на Бога смотрел как на брига­дира. Когда же стал генерал-поручиком, то Бог попал у него в 4-й класс, то есть в порядочные люди.
Между ним и Суворовым произошла какая-то ссора, и Воин Васильевич нанес Александру Васильевичу личное оскорбление действием. С тех пор Суворов, зави­дев его где-либо, убегал со словами: «Боюсь, боюсь! Он — сердитый, дерется!»
О происшествии стало известно Румянцеву, и тот назначил было следствие во главе с генерал-поручи­ком Прозоровским «по претензии генерал-поручика Су­ворова в оказанных ему грубостях». Но все как-то обошлось.
Между тем в Крыму обстановка обострилась, нача­лись военные действия, и Румянцев, узнав от Прозо­ровского, что Суворов отсутствует по болезни, резко по­требовал его возвращения. Но генерал не хотел ехать в Крым, поскольку был в плохих отношениях с начальни­ком корпуса, своим родственником. Обратился к Потемкину, и тот перевел его в январе 1778 года на Ку­бань. Здесь Суворов возглавил все войска.
Объехав край и составив его подробное топогра­фическое, этнографическое описание, он укрепил пере­довую линию. За три месяца появилось до трех десят­ков новых укреплений. Наладил кордонную службу, строе­вые занятия в войсках, которые вели и строительные работы.
Ликвидировал скученность военнослужащих, в резуль­тате чего уменьшилась их смертность. Обращаясь с мест­ными жителями гуманно и мягко, прекратил стычки, не­довольство, предотвратил ногайские набеги за Кубань.

Обновлено для 12.12.2008 11:46
 
blank   blank   blank