Баннер
Молодой солдат
Автор: Administrator   
27.11.2008 04:34

...Однажды молодой солдат Суворов стоял на карауле в Петергофе, у Монплезира. Случилось так, что мимо проходила Елизавета Петровна. Караульный отдал ей честь. Императрица остановилась:
— Как тебя зовут?
— Суворов Александр Васильев, Ваше Величество!
— Не сын ли ты Василия Ивановича, который слу­жил моему батюшке?
— Он самый.
— Знаю, знаю его.—Елизавета порылась в сумоч­ке, висевшей на левой руке.—Вот тебе рубль. Возьми его.
— Не могу, Ваше Величество! Устав караульный за­прещает часовому брать деньги.
— Молодец!—Императрица потрепала его по щеке, протянула руку.—Знаешь службу.
Суворов поцеловал руку. Императрица, удаляясь, улыбнулась довольная:
— Я положу рубль здесь, на земле. Когда сменишься, так возьми.
Этот рубль Суворов, уходя с часов, взял и потом берег до конца дней своих.

25 апреля 1747 года его произвели в капралы, но опять без жалованья, сверх комплекта. 1 января 1748 года его прикомандировали к третьей роте. Служ­ба в унтер-офицерских чинах, как он говорил впослед  ствии, означала исправление разных должностей, труд­ных посылок, поручений. Например, в мае 1748 года его послали в составе сводной команды двух полков, Преображенского и Семеновского, в Кронштадт, чтобы «провожать, в присутствии Высочайшей особы, корабль «Захарий и Елисавет». Происходило это в весьма тор­жественной обстановке. В феврале следующего года его включили в «Московскую команду» родного полка, и она, в числе прочих, отбыла в первопрестольную по случаю «шествия» в Москву императрицы Елизаветы. 9 апреля его ждало новое назначение — бессменным ординарцем майора Н. Ф. Соковнина. В 1752 году сержант направлен с депешами в Дрезден и Вену. С марта по ок­тябрь он провел здесь, совершенствуя познания в язы­ках, знакомясь с жизнью, нравами местных жителей.

Вернувшись в Петербург, Суворов пробыл там недол­го. Снова, по случаю нового «шествия» Елизаветы в Москву, направлен туда же в 1-м батальоне Семенов­ского полка. Все эти служебные поездки, поручения ма­ло его удовлетворяли, и он с еще большим усердием предавался домашним занятиям, поскольку, как дворянин, жил не в казарме, а у дяди, капитана Преображен­ского полка. Скромный и замкнутый образ жизни его не изменился. Находясь в Москве, куда обычно ехал не в походном порядке, с полком, а на перекладных, в сопро­вождении своих дворовых слуг (еще одна дворянская при­вилегия), чуть ли не постоянно, без смены, почти неде­лями, дежурил в «Генеральной Сухопутной гофшпи-тали». Но это легче, чем караульная служба, которую его полк исполнял в белокаменной.

Сохранилось, правда, известие, что Суворов однажды, а это случилось во второй посылке в Москву, притво­рился больным, чтобы избежать наряда. Его провин­ность объявили в приказе по полку, но проходить служ­бу на хозяйственных должностях каптенармуса и фурьера он не стал (опять привилегия дворянина).

На двадцать пятом году жизни Суворов получил чин поручика полевого полка — Ингерманландского пехотно­го. А в таком возрасте иные становились и полков­никами, и генералами, правда, начинали они «служить» едва ли не с пеленок. Но он не горевал, понимая, что настоящая, трудная и долгая солдатская служба пригодится потом. Не завидовал тем, кто быстро и легко делал военную карьеру. «Я не прыгал  смолоду,—говаривал он уже в зрелых летах,— зато прыгаю теперь».
В полку он пробыл' два года, но вместо службы боль­ше хозяйствовал вместе с отцом в имении, много читал, сам пытался сочинять в излюбленном тогда жанре «раз­говоров в царстве мертвых». Академия наук напечатала диалоги конкистадора Кортеса с Монтецумой, повелите­лем ацтеков, и Александра Македонского с Геростра­том в журнале «Ежемесячные сочинения, к пользе и уве­селению служащие». Автор спрятал свое имя под инициа­лами А. С. Литературной славы они ему не принесли, и неудивительно, так как были банальны, неинтересны. Его рассуждения о разнице между стремлением к славе и жаждой известности выдавали его детские чаяния, же­лания. Столь же близки ему были размышления о бла­гости и милосердии, необходимых героям. А герои для не­го _ это, несомненно, Монтецума и Македонский, отнюдь не Кортес, кровавый истребитель индейцев, и не Геро­страт с безумным тщеславием.

В 1756 году Суворова назначили обер-провиантмей-стером со службой в Новгороде, потом генерал-ауди­тор-лейтенантом при Военной коллегии, переименованным в декабре в премьер-майоры. Он продолжал много читать, посещал Общество любителей русской словесности, театр.
С началом Семилетней войны Суворов исполнял службу по провиантскому ведомству — возглавлял этап­ный пункт в курляндской Либаве, сплавлял запасы в Мемель, после взятия которого премьер-майора послали туда, но опять — в должности обер-провиантмейстера. Потом сопровождал только что сформированные баталь­оны из Лифляндии и Курляндии в Пруссию. Все это — отнюдь не то, о чем он мечтал, что ему давно грези­лось.

Однако вскоре юношеские мечты начали исполняться. В мае 1758 года он получил чин подполковника, пере­шел в Казанский пехотный полк. В следующем году, благодаря хлопотам батюшки, его зачислили в корпус князя М. Н. Волконского, который воевал в Силезии. Суворов участвовал во взятии Кроссена. Вскоре он стал дивизионным, потом генеральным дежурным (нечто вроде начальника штаба) при генерал-аншефе Ферморе. При Салтыкове участвовал в Кунерсдорфской битве в августе 1759 года. После нее он, не командовав­ший непосредственно воинскими частями, но все видевший и понимавший, сказал своему начальнику: «На месте главнокомандующего я бы сейчас пошел  на Берлин».

Но Салтыков этого не сделал. Наоборот, остался на месте выигранного сражения.
Суворова, до сих пор по-настоящему не нюхавшего пороха, в конце этого года назначили «к правлению обер-кригс-комиссарской должности».

Александр Васильевич был недоволен такими назна­чениями, и отец, уступив его просьбам, в феврале следую­щего года послал прошение в Конференцию при Высо­чайшем дворе о переводе сына в полевые войска, на бое­вую службу: «...Он по молодым летам желание и рев­ность имеет еще далее в воинских операциях прак­тиковаться».

Конференция согласилась с просьбой В. И. Суворова, бывшего в то время главным полевым интендантом. Сын, как видно, не хотел идти по стопам отца, и его желание осуществилось — он был оставлен в действующей армии на той же генеральской должности при Ферморе.

 
blank   blank   blank