Для высшего командования Военно-Морского Флота эти годы были трудными и сложными. Морские вопросы, осо­бенно строительство современного, сбалансированного флота, обеспечение его базирования, из-за сложности и дороговиз­ны решались медленно и с трудом. Мнение относительно бу­дущего флота не устоялось. Выработать единый взгляд на эту важную государственную проблему не удалось.

   В 1946 году выявилось, что несговорчивый Народный комиссар Военно-Морского Флота Н. Г. Кузнецов больше не устраивает Сталина. Сталин на одной из встреч сказал Н. Г. Кузнецову: «Почему, Кузнецов, ты все время руга­ешься со мной? Ведь органы уже давно просят у меня раз­решения тобой заняться».

   В 1947 году по результатам далеко не объективной про­верки Главного морского штаба инспекцией Министерства обороны Н. Г. Кузнецов был понижен в должности и на­значен начальником управления ВМУЗами.

Позднее было состряпано, именно состряпано, дело на основе письма недобросовестного человека о передаче в го­ды войны союзникам научно-технических сведений, пред­ставлявших якобы военную тайну. Тут постарались бесчест­ные доносчики, которым, видимо, не давали покоя заслуги Н. Г. Кузнецова, его большой авторитет, честность, беском­промиссность и прямота.

  Экспертная комиссия, состоявшая из специалистов Военно-морского Флота, отвергла обвинения, выдвинутые против Н. Г. Кузнецова и его бывших помощников адмиралов Л. М. Галлера, В. А. Алафузова, Г. А. Степанова, как необоснованные. Сталин в правильности заключения экспертизы усомнился и дал указание привлечь всех четверых к суду чести.

Суд чести начался в январе 1948 года в клубе Главного штаба Военно-Морского Флота под председательством Мар­шала Советского Союза Л. А, Говорова. Мне довелось присутствовать на нем. Это была, по существу, гнусная коме­дия. Вина адмиралов не была доказана. Маршал Советского Союза Л. А. Говоров отбыл в Кремль для доклада. Все ре­шал Сталин. А он решил (вопреки фактам): признать ви­новность адмиралов. Их «дело» передали Военной коллегии Верховного суда СССР.

   Поведение Николая Герасимовича на суде чести заслу­живает восхищения: держался спокойно, очень уверенно, с чувством собственного достоинства. Старался, насколько это было возможно, защитить своих бывших подчиненных.

И как низко и подло поступили те, кто пытался очернить заслуженных адмиралов, отдавших все службе в Военно-Морском Флоте! Особенно усердствовали в очернительстве начальник политуправления ВМФ Н. М. Кулаков и заме­ститель главкома ВМФ по кораблестроению и вооружению П. С. Абаиькин.

X марта 1948 года Н. Г. Кузнецов был снят с должности и зачислен в распоряжение главкома ВМФ.

Перипетии тех тяжелых месяцев Николай Герасимович отразил в своих записках:

«Два месяца мы находились в Москве, подвергаясь то вежливым допросам, то «уничтожающей» критике на суде чести при переполненном зале своих бывших подчиненных.

   ...Верили, что будет принято объективное решение, но, вопреки ожиданиям, мы были ошеломлены приговором суда чести: передать дело в руки Военной коллегии Верховного суда... Следующим этапом был вызов всех пас в военную прокуратуру и своеобразный допрос с предложением обяза­тельно подписать то, что нравится следователю...

Мне также было предложено подписать показания, со­всем не согласованные с фактами. Только решительное заяв­ление, что «не буду подписывать этот вымысел», заставило следователя считаться с моим мнением... Когда в коридоре появились люди с винтовками, мы начали понимать," что «пахнет жареным». Читается приговор, и минуты кажутся часами: «В. А. Алафузов—к десяти годам, Г. А. Степанов— к десяти годам, Л. М. Галлер — к четырем годам... Меня сочли нужным по недостатку состава преступления освобо­дить и ограничиться снижением в звании «на три сверху», то есть с адмирала флота до звания контр-адмирала».

   Надуманность обвинения не смутила следователей, про­куроров, судей: они знали указание Сталина.

В 1953 году адмиралы В. А. Алафузов, Л. М. Галлер (посмертно), Г. А. Степанов были реабилитированы.

«Тюремное заключение близких людей Николай Гераси­мович переживал больше, чем свое отстранение от дел, — вспоминает Вера Николаевна Кузнецова, вдова Н. Г. Куз­нецова. — Был, правда, несколько угнетен, молчалив. Но какой-либо растерянности в его поведении я не видела. Ни­колай вины за собой не чувствовал, да ее просто и не было. Жалоб на несправедливость никуда не писал, дороги каби­нетов начальников не обивал. Знал — бесполезно. И когда и июне ему предложили должность заместителя главкома войск Дальнего Востока по военно-морским силам, он согла­сился без колебаний. Мы с ним никогда не держались за Москву: Дальний Восток — так Дальний Восток, места нам знакомые. Главное — опять у дел».

   Гнев И. В. Сталина не сломил Н. Г. Кузнецова. Он про­должал честно исполнять служебный долг. Чтобы не быть голословным, приведу выписку из представления его к ор­дену Красного Знамени Маршалом Советского Союза Р. Я. Малиновским, главкомом войск Дальнего Востока, в 1950 году: «...показал себя добросовестным и старательным адми­ралом. Свои взаимоотношения с командующими флотами и флотилией организовал на правильной основе, с высокой служебной требовательностью. Среди командования флотов, флотилий и офицеров флотов, а также в управлении ГК войск Дальнего Востока авторитетен. Выдержанный член партии».

С февраля 1950 года Н. Г. Кузнецов — вторично коман­дующий Тихоокеанским флотом.

Опять судьба свела нас вместе. Я в то время был началь­ником штаба флота. С глубоким волнением вспоминаю этот период совместной службы. Я многому научился у Николая Герасимовича. Уважаю его как высококультурного профес­сионального военного моряка. Поражали его огромное тру­долюбие, страсть к самообразованию, самосовершенствова­нию, порядочность, высокие нравственные качества замеча­тельного семьянина.

Работать с Николаем Герасимовичем было интересно, его заботило прежде всего дело. Он не подавлял своим автори­тетом инициативу, и его доверие нельзя было не оправдать. Выл требователен к себе и подчиненным, одновременно чут­ким и доброжелательным к людям.