В Военно-Морском Флоте были довольны, что Наркомат ВМФ, образованный в конце 1937 года, наконец-то возгла­вил профессиональный моряк. Бывшие до него наркомами П. А. Смирнов и М. П. Фриновский были, по существу, не­компетентными в военно-морском деле людьми: первый политработник, в прошлом начальник Политуправления РККА, второй — заместитель Наркома НКВД. Больше вре­мени они уделяли выискиванию среди моряков «врагов на­рода», чем флотским делам.

   А проблем было много, и все — масштабные.

Структура Наркомата ВМФ была все еще несовершенна. Десятилетняя кораблестроительная программа создания мор­ского и океанского флота, первый вариант которой прави­тельство рассмотрело в 1936 году, ежегодно корректирова­лась. Корабли закладывались на стапелях, а проекты их до­рабатывались. Существовавшая система базирования уже не обеспечивала потребности флота в тыловом и боевом обес­печении. Не хватало квалифицированных кадров: тысячи их подверглись репрессиям в 1937—1938 годах. Не было какого-либо руководящего документа, регламентировавшего отно­шения двух наркоматов — обороны и ВМФ. И тому подоб­ное.

Большое беспокойство у молодого Наркома ВМФ вызы­вала кораблестроительная программа. Линейным кораблям и тяжелым крейсерам, которыми «болел» И. В. Сталин, в ней отводилось ведущее место. Строительство их требовало больших затрат, но эффективность их боевого применения была проблематична. Без палубной авиации эти корабли могли быть использованы лишь в пределах радиуса дейст­вий истребителей берегового базирования. Да и проектируе­мые зенитные средства не обеспечивали их надежную про­тивовоздушную оборону. Мало уделялось внимания проти­володочным и тральным силам. И так далее.

   Свое беспокойство о судьбе флота II. Г. Кузнецов изло­жил 25 июля 1940 года в докладе, адресованном И. В. Ста­лину, В. М. Молотову, А. А. Жданову и К. Е. Ворошилову, при представлении правительству очередного, теперь уже трехлетнего плана строительства кораблей на 1940—1942 го­ды: «Отсутствие утвержденной программы строительства сдерживает решение всего комплекса вопросов обеспечения флота (кадры, строительство баз и складов, производство вооружения)... Тяжелое положение будет со сторожевыми кораблями и тральщиками (СКР вступает 9 ед., ТЩ — 34 ед.). ТЩ имеется 28 ед., всего будет 62 ед., т. е. около 15 на театр» .

   И только 19 октября 1940 года ЦК ВКП(б) и СНК СССР, учитывая возрастание угрозы нападения на нашу страну, пересмотрели программу кораблестроения и приняли решение форсировать строительство «легких» сил Воен­но-Морского Флота. Решение важное. Но оно запоздало.

   Параллельно с заботой о наращивании сил Ы. Г. Кузне­цов много времени уделял повышению качественного их со­стояния, организационным вопросам, ибо организацию он рассматривал всегда как ключ к победе.

Уже через несколько месяцев после вступления в долж­ность Наркома ВМФ Н. Г. Кузнецов вводит в действие трех­степенную систему оперативной готовности сил флота, по­зволявшую немедленно реагировать на осложнение военно-политической обстановки и в кратчайший срок приводить силы в состояние, обеспечивающее отражение внезапного нападения. В конце 1940 года вступает в силу «Временное наставление по ведению морских операций». В декабре под руководством Наркома ВМФ проводятся сборы высшего ко­мандного состава ВМФ, на которых всесторонне изучается опыт первого года войны в Европе и советско-финляндской войны, вскрываются причины недостатков в боевой готов­ности и вырабатываются предложения по их устранению. В феврале сорок первого Н. Г. Кузнецов приказывает уве­личить состав боевого ядра флота и издает директиву о раз­работке на флотах оперативных планов на случай ДОЙНЫ с коалицией государств во главе с Германией. В апрело — июне проводятся проверки хода ремонта кораблей, строи­тельства новых береговых батарей и аэродромов, боевой го­товности частей ПВО, фактической готовности флота, орга­нов боевого управления и тыла к скрытному переводу на оперативную готовность № 1, а также учения различного масштаба. В мае по указанию Наркома ВМФ усиливаются разведка и дозорная служба, конкретизируются задачи фло­тов и военных флотилий по прикрытию государственной границы, разрабатываются мобилизационные планы и г. д. В общем, все оперативные документы, подписанные Наркомом ВМФ Н. Г. Кузнецовым в последние предвоенные месяцы, пронизаны заботой о подготовке флота к отражению агрессии. Он был непримирим к расхлябанности, строго спрашивал за нерадивость. Вот, например, что говорилось в одном из его приказов — от 5 июня 1941 года: «Обнаруженные недочеты фактической оперативной готовности ко­рабля, части, соединения флота доносить мне как о чрезвы­чайном происшествии. Выявлять лиц, проводивших послед­нюю проверку, и строго наказывать за случаи притупления внимания и очковтирательские заключения»

    Был назначен заместителем главкома Северо-Западного на­правления для координации действий Балтийского флота с сухопутными войсками.

   Здесь мне довелось наблюдать работу Н. Г. Кузнецова на командном пункте при оперативных докладах, рассмот­рении планов операций и боевых действий сил флотов и фло­тилий. Поражала его великолепная память. Он всегда хоро­шо знал обстановку на морских театрах, на фронтах, состо­яние сил, планируемые боевые действия, ход их выполне­ния, допущенные просчеты и принятые меры по их устра­нению. Часто выезжал на флоты и флотилии, в осажденный Ленинград. Но каждый раз ему приходилось обращаться за разрешением в Ставку (он не был ее членом до конца марта 1944 года), что, конечно, сковывало его инициативу.

   На местах Николай Герасимович не ограничивался за­слушиванием докладов командующих флотами, командиров соединений. Он непременно посещал части, корабли, аэро­дромы. Это позволяло ему в деталях знать состояние дел, давать четкие указания и оказывать конкретную помощь. Проходило все обычно в деловой, спокойной, доброжелатель­ной обстановке. Однако за недостатки и промахи спрашивал строго.