Военные новости
Полезные сайты
| Сражение при Кунерсдорфе |
| Автор: Тимоха |
| 20.02.2009 15:15 |
|
JPAGE_CURRENT_OF_TOTAL Фридрих потерял в Кунерсдорфской битве более семи тысяч убитыми, около пяти тысяч пленными и несколько тысяч раненых. Победители взяли 28 знамен и штандартов, 172 орудия, более 10 тысяч ружей, много снаряжения и припасов. Русские потери составили более двух с половиной тысяч убитыми, более десяти тысяч ранеными; у австрийцев — около двух тысяч убитыми и ранеными.У Фридриха мало что осталось от армии — многие солдаты разбежались. Он сам признавал это в письме к Финкенштейну: «Я несчастлив, что еще жив... Из армии в 48 тысяч человек у меня не остается и 3 тысяч. Когда я говорю это, все бежит, и у меня больше нет власти над этими людьми... Жестокое несчастье! Я его не переживу. Последствия дела будут хуже, чем оно само. У меня больше нет никаких средств, и, сказать по правде, я считаю все потерянным». Король, впавший, как и его солдаты, в панику, был уверен, что взят и разгромлен неприятелем Берлин, хотел даже застрелиться. «Если бы русские,— писал он потом в «Истории Семилетней войны»,— сумели воспользоваться своим успехом, если бы они преследовали эти расстроенные войска, с пруссаками было бы покончено... От врагов зависело окончание войны. Для этого им надо было нанести последний удар».Переправившись через Одер, Фридрих пошел, собирая по пути солдат, на запад, к Берлину. Остановился у Фюрстенвальде, где к нему подошло до десяти тысяч из разбитых полков. Фридрих передал командование над ними Финку, генералиссимусом армии назначил брата. Сам же отказался от командования, замыслив, очевидно, покончить самоубийством. Берлин готовился к сдаче в течение 24 часов. Салтыков получил звание фельдмаршала, всем участникам победоносной битвы вручили медаль, выбитую по этому случаю. На лицевой ее стороне—профиль императрицы Елизаветы, на оборотной — изображение воина и надпись: «Победителю над пруссаками». В Кунерсдорфском сражении единственный раз на всем протяжении войны согласованно, единодушно действовали русская и австрийская армии. Салтыков как главнокомандующий проявил себя самым блестящим образом — на всем протяжении битвы его зоркий глаз, твердая рука, решительные действия делали каждый раз то, что было необходимо. Отсюда — слаженность, четкость действий всех частей, русских и австрийских, всех родов оружия — пехоты, кавалерии и артиллерии, точность и смелость их маневров, передвижений с одного фланга на другой, перестроение полков, их взаимопомощь. Но были и ошибки — невнимание к местам возможных переправ Фридриха через Одер, Гюнер, слабость позиции левого фланга; плохо организованное преследование разбитых пруссаков. Еще больше промахов допустил король: плохая разведка, незнание местности, недооценка, как и при Цорндорфе, боевых качеств русского солдата. То же можно сказать и о тактических его ошибках в ходе сражения — посылка конников Зейдлица на русские пушки, стоявшие на господствующей высоте; сосредоточение больших масс пехоты на пятачке горы Мюльберг; невнимание к русскому правому флангу, стоявшему на высоте Юденберг и ослабленному посылкой полков на центральную позицию Гросс-Шпицберга. Король, полностью овладев русским левым флангом, не сумел справиться с натиском со стороны войск Салтыкова из центра и его же полков, подходивших с правого фланга, и «попал,— по замечанию Клаузевица,— в петлю собственной системы косого боевого порядка». Впоследствии, в разговоре с де Каттом, он признавался: «Да, они (ошибки.— Авт.) неизбежны, но их не надо допускать, рассчитывая на слабость и глупость противника». Две победы Салтыкова — под Пальцигом и Кунерсдор-фом, когда он вел бой согласно заветам Петра Великого, исходя из складывавшейся обстановки, действий неприятеля («по обращению неприятельскому»), сделали широко известным имя ранее неведомого генерала, прославили его. Он планировал соединение с Дауном, поход на Берлин. Но вскоре испытал горькое разочарование — по природе человек доверчивый, не дипломат и не интриган, Петр Семенович был потрясен коварством, предательским поведением союзника. Трусливый Даун на помощь ему так и не пришел, не помог продовольствием, припасами для артиллерии. Конференция в Петербурге, слушавшая больше не его, а тех же австрийцев, не доверяла своему фельдмаршалу. И он отвел армию на нижнюю Вислу, потом поехал в Петербург. На Конференции участвовал в составлении плана кампании на 1760 год. Убедившись, что его по-прежнему хотят пристегнуть к австрийской армии, расстроенный Салтыков уехал к своему войску. Потом избегал решительных действий, хотя того требовали союзники, планировавшие подставить под первый и главный удар русских, чтобы потом воспользоваться результатами их действий. Это привело к болезни, из-за которой 1 сентября он сдал командование Фермору. Сам, хотя и оставался в армии, ни во что уже не вмешивался. 19 октября уехал в Познань. В январе 1762 года Петр III назначил его главнокомандующим. Но военные действия против Пруссии закончились, и в августе Салтыков отправился из армии в столицу. На престол взошла Екатерина II. В 1764 году она назначила его московским генерал-губернатором и сенатором. В сентябре 1771 года в первопрестольной в обстановке эпидемии чумы, массовой гибели людей разразилось народное восстание («Чумной бунт»), и императрица, несправедливо обвинив Салтыкова в бездействии, дала ему отставку. В декабре следующего года он скончался в подмосковном имении, семидесяти четырех лет от роду. Никто из новых московских властей не приехал отдать ему последний долг. Только П. И. Панин, генерал-аншеф, когда-то служивший под его начальствованием, поспешил в Марфино. Надев парадный мундир,он с обнаженной шпагой в руке встал у гроба прослав ленного фельдмаршала: «До тех пор буду стоять здеа на часах, пока не пришлют почетного караула дл смены». Московские чиноначальники, узнав об этом, сделали все необходимое. С воинскими почестями похоронили фельдмаршала, героя Пальцига и Кунерсдорфа. |
